Леонтьевы. История одной якшинской семьи.

Благодарности Верховного Главнокомандующего И.В.Сталина за участие в разгроме танковой группы юго-западнее Будапешта

Но вскоре войска от обороны перешли к наступлению, причем наступлению самому решительному. В тяжелых боях второй и третий Украинские фронты нанесли поражение ударным группировкам противника: у озера Балатон были окружены и уничтожены 11 танковых дивизий немцев. С боями были заняты города Секешфехервар, Мор, Зирез, Веспрем, Эньинг и 350 других населенных пунктов. Были отражены все попытки немцев выйти к Дунаю и к середине марта создались условия для перехода в наступление на Венском направлении.



Карта боевого пути 144 отдельного Гвардейского батальона связи 37 Гвардей-ского стрелкового корпуса, составленная отцом собственноручно.

В период с 16 марта по 15 апреля войска Второго и Третьего Украинских фронтов провели Венскую наступательную операцию, в ходе которой были взяты города Шопрон и Винер-Нойштадт и, наконец, пересечена австрийская граница. Захватив город Баден, советские войска вслед за тем овладели столицей Австрии Веной. Среди тех, кто победителем вступил на улицы Вены, был и мой отец. Однако полюбоваться красотами австрийской столицы ему не удалось. Враг сопротивлялся ожесточенно, все еще надеясь переломить ход войны. Тяжелые бои были юго-западнее Вены, где советскими войсками была уничтожена альпийская группировка фашистов.

Фото сделано в г. Леоберсдорф (Австрия). На обратной стороне папиной рукой написано: «Есть что вспомнить. Не один бокал выпит ви-на в этом доме. Не один день провели мы здесь в дружной солдатской семье в суровые дни войны…» (далее неразборчиво)

К середине апреля от фашистов были полностью освобождены Венгрия и Австрия, часть Чехословакии. Был открыт путь в центральные районы Чехословакии, дорога на Прагу. Вместе с другими войсками продвинулся в Чехословакию и 37 Гвардейский корпус, в котором служил отец. В стремительном наступлении был взят город Табор. Когда весь мир 8-9 мая праздновал победу над фашизмом, на подступах к Праге шли ожесточенные бои. И лишь 11 мая отец вместе со своим 144 отдельным гвардейским батальоном связи вступил в Прагу. За беспримерный героический рейд от озера Балатон до Праги он получил шесть «Благодарностей Верховного Галвнокомандующего И.В.Сталина»



Леонтьев Гавриил Григорьевич. Фотография сделана в г.Ломница (Чехословакия) в мае 1945 года



Фотография сделана в г.Ломница (Чехословакия) 20 мая 1945 года. На обороте написано: «Есть, чего вспомнить и здесь о дружественном, хотя и чужом государстве, где пришлось нам провести не один день уже после суровой войны. Все-таки приятно будет вспоминать об этих днях»

Война закончилась, но до возвращения на Родину было еще далеко. Часть, в которой служил Гвардии лейтенант Леонтьев, передислоцировали в Венгрию, в Центральную группу войск. Здесь теперь было спокойно. Население встретило советские войска, хоть и без восторга, но вполне лояльно. Офицеров расселили по квартирам в дома венгров.
- Жизнь была райская, - вспоминал отец. - Исчезло ощущение смертельной опасности, началась обычная служба, какая бывает в мирной жизни. Мы были молоды, а вокруг полно красивых девушек, в каждом доме домашнее вино. Кругом цветущие сады, красота!..
В Венгрии он пробыл более восьми месяцев, до февраля 1946 года, пока воинскую часть, в которой папа служил, не направили на Родину, в небольшой городок Муром, о котором он ничего не слышал, кроме того, что оттуда родом богатырь Илья Муромец.



Город Сегед (Венгрия) 26 июля 1945 года. На обороте: «В политотделе корпуса у входа стоял, читал газету. Друг фотолюбитель поймал момент, что я и не заметил, как он меня сфотографировал. Через несколько дней получил фото. Безусловно был удивлен.»



На обороте фото написано: «Маме от сына из далекого края чужого. Как все же хочется вернуться в родные места, к себе на Родину. Думаю, что скоро, хотя на время отпуска, покину заграницу и вернусь посмотреть на родные города и села моей Родины. Ганя. Фото любителя. 24.09.1945 года.

ГЛАВА 6

Мать его, моя бабушка – казачка Катерина Леонтьева, всю войну провела в Балее вместе с семьей среднего сына Тимофея: его женой Марией и тремя детьми – Ниной, Геннадием и Анатолием.
Балей давал стране золото, до 70% от всего объема добычи. Шахтёров на войну не призывали, но работа в шахтах была не намного легче войны. Больше года-двух никто из них не выдерживал: умирали от силико-туберкулеза.
Мария Алексеевна, вдова Тимофея, до войны работала на открытых выработках. Было ей в ту пору немногим более двадцати лет. Женщины таскали вагонетки с рудой по узкой железнодорожной колее, которая шла с горы на гору. Вагонетки тянули за канаты, как бурлаки баржу. Работа, конечно, была каторжная. Но во время войны стало еще хуже. Марию послали на золото-извлекательную фабрику и ей пришлось готовить химические растворы, отчего у нее по всему телу пошла экзема. Тогда ее перевели на погрузку извести-пыловки. И почти всегда дети видели ее седой от извести. Условий на прииске не было для людей никаких: негде было ни помыться, ни переодеться. Люди были ничто: пыль под ногами… Главным было золото для войны.
Летом 1944 года от недоедания и тяжелой работы Мария заболела. Врачи подозревали туберкулез. В тяжелом состоянии ее положили в туберкулезное отделение больницы.
Катерина Михайловна с самого начала войны пошла в прислуги в семью директора одной из школ Сербулова. Была баба Катя женщиной очень расторопной, работящей, да еще занималась тем, что варила мази из лекарственных трав для незаживающих ран и многих вылечила. Платы, правда, она за это не брала. Когда заболела невестка Катерины, Сербуловы взяли Нину к себе и даже готовы были ее удочерить. Ну, а братишек ее, Гену и Толю, отдали на круглосуточное содержание в детский сад. Заброшенный дом Леонтьевых обворовали, и они остались нищими.
Сербуловы, считавшиеся семьей обеспеченной, опять и опять уговаривали Нину пойти к ним в дочери, но та каждый день бегала к маме в больницу в надежде на чудо. И чудо свершилось! Диагноз не подтвердился и подлечившуюся Марию вскоре выписали. Сербуловы в конце войны уехали в Ташкент, оставив бабе Кате свою мебель и кое-какое барахло. Семья опять в полном составе поселилась в своем заброшенном, было, доме.
Всю войну Катерина Михайловна получала от младшего сына Гани денежное пособие, а иногда и посылки. Денежную помощь и письма мой отец посылал и своим двоюродным братьям Потаниным, бабушкиным племянникам, тогда еще маленьким, живущим в Якши-Янгизставе. А узнали мы об этом в 60-е годы, когда три здоровых мужика, три брата приехали к нам в Муром благодарить дядю Ганю за помощь. Почему так получилось, где был их отец, этого мы, к сожалению, не знаем, хотя в свое время обо всем можно было распросить. Может я и расспрашивала, да за сорок с лишним лет могла и позабыть. И жила-то семья Потаниных в бабушкином доме, том доме в Якши-Янгизставе, где когда-то Григорий Леонтьев поселился с молодой женой.

Братья Потанины: Генадий, Фёдор и Тимофей в гостях в Муроме. Середина 1960-х годов.

Война заканчивалась, и Катерине Михайловне нужно было прибиваться к какому-нибудь берегу. Вдова Тимофея, Мария, (любимая ее сноха) женщина еще молодая, второй раз вышла замуж. Пошли дети от второго мужа. Это уже была чужая семья. Катерину позвал к себе старший Михаил. В феврале 1945 года из Сретенска за бабой Катей приехала Дуся – дочь второй жены Михаила Ариши. И в начале марта увезла её в Сретенск.
Расставание, особенно с внуками, было тяжелым. Как вспоминала старшая внучка Нина, дети плакали навзрыд. Бабушка всех троих по очереди расцеловала и перекрестила, шепча молитву со слезами на глазах. Едва Катерина с Дусей скрылись за углом, ребятишки тут же побежали в дом и засели за письмо бабе Кате, слезно умоляя ее вернуться. Они, будто чувствовали, что больше не увидят бабушку, которая пестовала их от рождения.
Но в Сретенске жизнь не задалась. Властная, привыкшая командовать в семье, Катерина Михайловна с трудом выносила Михаилову жену. Дико ей было видеть как та, словно мужик, курила махорку, любила приложиться к бутылке. Ариша к тому же сама и варила брагу, гнала самогонку.



Екатерина Михайловна Леонтьева. 20 ноября 1945 года.

Михаил Григорьевич Леонтьев. 19.02.1948

Михаил был мужик тихий, не скандальный, поэтому главой семьи была Ариша и Катерине она спуску не давала. Ну а Михаил целый день был на работе: сапожничал в воинской части. Как я уже говорила, сапожником он был высокого класса: не только утеплял сапоги офицерам, но и шил модельную обувь их женам. За хорошую пару обуви его часто «благодарили» то бутылкой водки, то коньяка. Нередко он приходил домой навеселе. Ариша ругалась, но не за то, что пьян, а за то, что ей коньяка не оставил. В общем, в доме каждый день царило веселье и пьяный разгул. Катерина к такому не могла привыкнуть и вскоре ушла из сыновьева дома, найдя приют у соседей. За умение шить и вязать ее многие привечали. Но чужие люди и есть чужие, а Екатерине Михайловне хотелось, наконец, приткнуться к своей семье. Надо бы было ехать к Гане, но он все еще был за границей, в Венгрии.
А между тем семья старшего сына Михаила постепенно рушилась. Рано стал выпивать сын Ариши Владимир, благо в доме всегда был самогон, да и дочь Дуся была не самого примерного поведения. Ариша решила устроить их жизнь. На самогонные деньги, да на то, что приворовывала у Михаила, купила своим сыну и дочери дома. Хуже всех было Гене, сыну Михаила от первой жены: его шпыняли, гнали прочь, кормили впроголодь… В конце концов, совсем подростком он ушел из дома и поступил в ремесленное училище. Старшая сестра его, Пана, не могла его защитить, так как служила на Дальнем Востоке и там вышла замуж.
Ариша бросила Михаила, уйдя жить к своей дочери. При этом она умудрилась продать Михайлов дом, оставив его самого ни с чем и, практически, на улице. Вернувшаяся из армии с мужем Владимиром Рудковским дочь Пана, забрала отца к себе. Впоследствии, уже в 60-е годы, они всей семьей перебрались в Хабаровск.



Михаил Григорьевич Леонтьев с семьей дочери Паны, ее мужем и сыном.

В марте 1946 года Катерина Михайловна получила долгожданную весточку от Гани: он в России, в небольшом городке Муроме, но жить матери пока негде, придется еще подождать, пока ему не дадут квартиру от части. А сейчас он с товарищами ютится у чужих людей. Катерина всплакнула, но смирилась и стала истово ждать встречи с младшим сыном, которого не видела почти четыре года.

Всего лишь месяц оставался до знакомства Гавриила Леонтьева с его будущей женой.